Его Высокопреосвященству сослужили: благочинный I Белгородского округа протоиерей Олег Кобец; настоятель Почаевского храма города Белгорода протоиерей Алексей Лупорев; благочинный II Белгородского округа протоиерей Сергий Колий; настоятель Крестовоздвиженского храма города Белгорода протоиерей Иоанн Борчук.

На сугубой ектении были вознесены особые прошения и прочитана молитва о восстановлении мира.

В епархии напоминают, что «В этот день Русская Православная Церковь воспоминает святителя Филиппа, митрополита Московского. 

После радостных для отечества событий – завоевания Казанского и Астраханского царств в середине 16-го века наступило для русских людей тяжелое время. Царь Иоанн Васильевич после смерти своей кроткой жены Анастасии сделался мрачным и суровым. Подозревая подданных в измене, он окружил себя телохранителями, взял себе несколько городов и несколько улиц в Москве, как бы в особое владение (опри́чнину, в противоположность другим городам и улицам – зе́мщине). Эти телохранители-опричники безнаказанно обижали и грабили мирных граждан. В это тяжелое для Руси время совершен был великий подвиг самопожертвования святителем Филиппом.

Святой Филипп (в мире Феодор) происходил из знатного рода бояр Колычевых. Отец его Степан Иванович Колычев был очень любим великим князем Василием Ивановичем. Феодор был первенцем боярина и его богобоязненной супруги Варва́ры. С ранних лет Феодор, по выражению жизнеописателя, “с сердечной любовью прилепился к богодухнове́нным книгам,” отличался кротостью и степенностью и чуждался забав. Ввиду своего высокого происхождения он часто бывал в царском дворце. Его кротость и благочестие произвели сильное впечатление в душе его сверстника, царя Иоанна.

По примеру своего отца, Феодор начал военную службу, его ожидало блестящее будущее, но сердце его не лежало к благам мира. Вопреки обычаям того времени он медлил жениться до 30-ти летнего возраста. Один раз в церкви, в воскресный день, сильно подействовали на него слова Спасителя: “Никто не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть” (Матф. 4:24). Услышав в них свое призвание к иночеству, он тайно от всех, в одежде простолюдина, оставил Москву и отправился в Солове́цкую обитель. Здесь в течение девяти лет он безропотно нес тяжкие труды послушника, работал, как простой поселянин, то на огороде, то в кузнице и пекарне. Наконец, по общему желанию братии, был поставлен в пресвитера и игумена.

В этом сане он ревностно заботился о благосостоянии обители в материальном, а еще больше – в нравственном отношении. Он соединил озера каналами и осушил болотные места для сенокосов, провел дороги в местах прежде непроходимых, завел скотный двор, улучшил соляные варницы, воздвиг два величественных собора – Успе́нский и Преображе́нский и другие храмы, устроил больницу, учредил скиты и пустыни для желающих безмолвия и сам по временам удалялся в одно уединенное место, известное в дореволюционное время под именем Филипповой пустыни. Он написал для братии новый устав, в котором начертал образ трудолюбивой жизни, запрещающий пра́здность.

Игумена Филиппа вызвали в Москву для духовного совета, где при первом же свидании с царем он узнал, что для него назначена кафедра митрополита. Со слезами он умолял Иоанна: “Не разлучай меня с моей пустыней; не вручай малой ладье бремени великого.” Иоанн был непреклонен и поручил архиереям и боярам убедить Филиппа к принятию митрополии. Филипп согласился, но требовал уничтожения опричнины. Архиереи и бояре уговаривали Филиппа не настаивать усиленно на этом требовании из уважения к самодержавию царя и смиренно принять сан. Филипп уступил воле царя, видя в ней Божие избрание.

В первое время святительства Филиппа (1567–1568 гг.) утихли ужасы опричнины, но это продолжалось недолго. Опять начались грабежи и убийства мирных граждан. Филипп несколько раз в уединенных беседах с царем старался вразумить его, но видя, что убеждения не помогают, решился действовать открыто.

21-го марта (1568 г.) в крестопоклонную неделю, перед началом литургии, митрополит стоял на возвышении посреди храма. Вдруг в церковь входит Иоанн с толпой опричников. Все они и сам царь были в высоких черных шлыках, в черных рясах, из-под которых блестели ножи и кинжалы. Иоанн подошел к святителю со стороны и три раза наклонял свою голову для благословения. Митрополит стоял неподвижно, устремив свой взор на икону Спасителя. Наконец бояре сказали: “Владыка святый! Царь требует твоего благословения.” Святитель обернулся к Иоанну, как бы не узнавая его, и сказал: “В этой одежде странной я не узнаю царя православного, не узнаю его и в делах царства. Благочестивый, кому поревновал ты, исказив таким образом твое благолепие? С тех пор, как светит солнце на небе, не слыхано, чтобы благочестивые цари возмущали собственную державу… У татар и язычников есть закон и правда, а у нас их нет. Мы, государь, Богу приносим бескровную жертву, а за алтарем льется невинная кровь христианская. Не скорблю о тех, которые, проливая свою невинную кровь, сподобляются доли святых мучеников; о твоей бедной душе страдаю. Хотя и образом Божиим почтен ты, однако ж, смертный человек, и Господь взыщет всё от руки твоей.”

Иоанн кипел гневом, шептал угрозы, стучал жезлом о плиты помоста. Наконец воскликнул: “Филипп! Или нашей державе ты смеешь противиться? Посмотрим, увидим, велика ли твоя крепость.” “Царь благий, – ответил святитель, – напрасно ты меня устрашаешь. Я пришелец на земле, подвизаюсь за истину, и никакие страдания не заставят меня умолкнуть.” Страшно раздраженный, Иоанн вышел из церкви, но затаил злобу до времени.

28-го июля, в праздник Смоленской иконы Божией Матери, именуемой Одигитрия, святитель Филипп служил в Новодевичьем монастыре и совершал крестный ход вокруг стен монастыря. Там был и царь в окружении опричников. Во время чтения Евангелия, святитель заметил опричника, стоявшего позади царя в татарской шапке, и указал на него Иоанну. Но виновный поспешил снять и спрятать шапку. Тогда опричники обвинили митрополита в том, будто он сказал неправду, с целью унизить царя перед народом. Иоанн велел судить Филиппа. Нашлись клеветники с ложными обвинениями против святителя, которому не дали возможности изобличить их, и он был осужден на лишение кафедры.

8-го ноября, в праздник архангела Михаила, святитель в последний раз служил в Успенском соборе, и он так же, как и в день обличения царя Иоанна Грозного, стоял на кафедре. Вдруг отворились церковные двери, вошел боярин Басманов в сопровождении толпы опричников и велел прочесть бумагу, в которой изумленному народу объявлялось, что митрополит лишается сана. Тотчас же опричники сорвали со святителя облачение и, одев в оборванную монашескую рясу, вывели его вон из храма, посадили на дровни и с ругательствами повезли в один из московских монастырей. Говорили, что царь хотел было сжечь исповедника Христова на костре и только по просьбе духовенства определил ему пожизненное заточение. В то же время он казнил многих родственников Филиппа. Голову одного из них, особенно любимого Филиппом племянника, Ивана Борисовича Колычева, Грозный послал святителю. С благоговением принял ее святитель Филипп, положил и, земно поклонившись, поцеловал и сказал: “Блаже́н его же избра́л и прия́л еси́, Го́споди,” – и возвратил пославшему. Народ с утра до вечера толпился вокруг обители, желая увидеть хоть тень славного святителя, и рассказывал о нем чудеса. Тогда Иоанн велел перевести его в тверской О́трочь монастырь.

Год спустя царь со всей дружиной двинулся против Новгорода и Пскова и отправил впереди себя опричника Малюту Скуратова в Отрочь монастырь. Святой Филипп за три дня предсказал о предстоявшей своей кончине и приготовился к ней принятием Святых Тайн. Малюта с лицемерным смирением подошел к святителю и просил благословения царю. “Не кощунствуй, – сказал ему святой Филипп, – а делай то, зачем пришел.” Малюта бросился на святителя и задушил его. Тотчас же вырыли могилу и опустили в нее священномученика на глазах Малюты (23-го декабря 1569 г.). Мощи святителя Филиппа почивали в московском Успенском соборе, который был свидетелем его величайшего подвига».

Фото А. Клюйко