В сообщении областной газеты говорится: «Корреспондент «Белгородской правды» Анна Черкашина поговорила с начальником управления по делам архивов Белгородской области Павлом Субботиным и познакомилась с историческими исследованиями в ходе конференции «Земля святых», организованной в конце 2021 года управлением.

– Павел Юрьевич, почему решили провести такую конференцию и чем она была примечательна?

– В этом году совпали две исторические даты – 110-летие канонизации святителя Иоасафа (Горленко) и 150-летие со дня рождения священномученика Никодима (Кононова). Оба они были белгородскими епископами, много потрудились для нашего края, прославлены как святые и глубоко почитаются верующими. Поэтому мы посвятили конференцию вопросам церковной истории и той научной работе, которая проводится в этом направлении современными историками и краеведами.

– Кто участвовал, каков был спектр тем? Удалось ли поднять новые пласты церковной истории?

– К нам съехались учёные из Курска, Москвы, Белгорода, Старого Оскола, Шебекино, которым интересна история монастырей, сельских церквей и выдающихся церковных деятелей. Подобного рода встречи проходят раз в десятилетие, и за это время накапливаются новые открытия и гипотезы, обнаруживаются неизвестные ранее документы. Для участников такая встреча – возможность поделиться результатом своей работы и обсудить её в кругу специалистов.

В этот раз много внимания уделяли связям уроженцев Белгородчины со святой горой Афон, истории Борисовского женского монастыря и небольших сельских приходов, судьбам верующих в советское время. Традиционно кто‑то делится обзорами малоизвестных архивных фондов. Этому же была посвящена и выставка редких документов, которые хранятся в Государственном архиве Белгородской области. Это, например, рисованная книга Валуйского монастыря, метрическая книга с записью о рождении и смерти нашего уроженца, крупнейшего церковного историка митрополита Макария (Булгакова), письма с автографом святителя Иоасафа, решения о закрытии и разрушении монастырей и церквей в советское время, газеты 30-х годов ХХ века с антицерковными материалами, послевоенные папки с документами по каждой общине верующих.

– Какие темы привлекли больше всего внимания, вызвали активное обсуждение?

– Выступлений «для галочки» на таких встречах практически нет. Каждый доклад интересен. Так, например, куряне в этом году рассказывали об обстоятельствах, при которых наложил на себя руки белгородский епископ Иоанникий (Ефремов), о белгородских делах Курского революционного трибунала периода Гражданской войны. На конференции говорили и о большом количестве уроженцев Старого Оскола, которые стали афонскими монахами, а также о белгородских письмах на Афон. Для жителей восточной части области был бы интересен доклад о выдающемся церковном историке Александре Правдине. Много споров вызвал пересмотр по новым историческим данным ранней истории Борисовского женского монастыря (как раз сейчас Павел Субботин трудится над новой книгой, посвящённой истории Борисовской обители. – Прим. авт.).

Исследования охватили четыре века церковной истории. Декан историко-филологического факультета НИУ «БелГУ» Андрей Папков рассказал о малоизвестных фактах из жизни предков святителя Иоасафа. А в Белгородском историко-краеведческом музее уже несколько десятилетий собирают интересную коллекцию документов, посвящённых святителю. По ним можно узнать подробности его жизни. Например, что семье Горленко пришлось испытывать лишения: в 1709 году отцу святителя Иоасафа – Андрею Дмитриевичу – вернули конфискованные ранее у его предков имения. Сам святитель, как свидетельствуют документы, много потрудился для возрождения Мгарского Лубенского Спасо-Преображенского монастыря. Благоустраивал его на деньги состоятельных прихожан и родственников, ездил за средствами в Москву и Санкт-Петербург.

Конечно, многое он сделал и во время служения в Белгородской и Обоянской епархии, которая была одной из крупнейших в России, но пребывала в печальном состоянии. Владыка способствовал благоустройству храмов, повелев ставить на них железные четвероконечные кресты и прорубать достаточное количество окон, распорядился о покупке серебряных и оловянных сосудов. Он ревностно следил за образованием священнослужителей и их благоговейным отношением к святыням, строго наказывал за халатное отношение к служению.

Для святителя было очень важным, чтобы проповедники обучали паству, объясняли, почему нужно ходить в храм, хотя бы в праздничные и воскресные дни. Сам он старался учить через свой личный пример, послания и распоряжения. Но святитель Иоасаф был не только строгим руководителем, но и подвижником, знавшим горести простых людей и постоянно совершавшим дела милосердия.

Студент историко-филологического факультета НИУ «БелГУ» Георгий Андреев обратился к истории монастырей белгородской земли. Один из них – Николо-Тихвинский возле села Пятницкого. Обитель была основана в 1889 году. До революции при ней работали школа и приют. В советское время на территории бывшего монастыря размес-
тили детский дом, а потом школу-интернат. В 2017 году, когда монастырь стали восстанавливать, все сохранившиеся здания находились в плачевном состоянии. На сегодняшний день удалось уже благоустроить главный корпус и домовой храм, обзавестись небольшим хозяйством. В обители проживают семь сестёр. Восстановительные работы продолжаются.

Заместитель директора Государственного архива Курской области Виктор Раков посвятил своё исследование епископу Белгородскому Иоанникию. Он наложил на себя руки в 1914 году, уже пребывая в Путивльском Молченском монастыре. Это экстраординарное событие широко обсуждалось по всей Российской империи. Много в то время говорили о психическом и физическом нездоровье епископа, о его непростых отношениях со священноначалием.

Виктор Раков подробно изучил все гипотезы о причинах печального события. Между тем епископ Иоанникий внёс значительный вклад в церковную историю нашего региона. Харьковская газета «Утро» писала о нём так: «В Белгороде епископа любили и ценили за сердечность, за редкую в высшем духовенстве доступность. Восемь лет он провёл на кафедре, был щедрым, добрым и незлобивым. Когда он, уволенный на покой в Путивльский монастырь, прощался с прихожанами – все плакали… Заплакал и сам епископ… Особенно жалело об увольнении епископа подчинённое ему духовенство… В Белгороде он учредил на свои средства школу при монастыре и много о ней заботился. Когда епископ уезжал из города, его карету окружила тысячная толпа. О нём сохранились самые лучшие воспоминания как о действительно редком в наше время пастыре…».

Несколько тем на конференции было посвящено гонениям против церкви в советское время.

Председатель Историко-архивной комиссии Курской епархии священник Владимир Русин, опубликовавший немало материалов о белгородских новомучениках, поделился своими новыми исследованиями в фонде Курского губернского революционного трибунала. Эти дела в какой‑то мере показательны. Здесь мы можем увидеть, как находятся удобные и нужные свидетели, формальные предлоги для ареста. Но не всегда такие истории имели печальный конец. Так, например, отца Симеона Апошанского из Ивицы (Корочанского района) арестовали по формальному предлогу – за то, что он отказался выдавать метрические данные. На самом деле отказа не было, произошло недоразумение. Но активисты новой местной власти решили привлечь отца Симеона к ответственности как врага революции. Однако никаких контрреволюционных высказываний он себе не позволял, а постоянно указывал на падение духовности: «Народ стал забывать Бога, не признаёт ни церкви, ни священников; и в помещениях сидят в шапках».

В итоге батюшку выпустили из тюрьмы по ходатайству местных жителей. Недоброжелателей, желавших расправиться со священником, было меньше, чем тех, кто хорошо относился к нему.

Первым контрреволюционером на селе выставили священника Николая Курдюмова из Ястребово. Его обвиняли в том, что он выдавал агитаторов и коммунистов белым, инициировал порку крестьян. До суда дело не дошло. Во время следствия священник умер. Сведения о причине его смерти не сохранились.

В 1922 году арестовали пожилую насельницу Рождество-Богородицкого женского монастыря Белгорода Ирину Морозову. Её обвиняли в агитации против изъятия церковных ценностей. Но заключения ей удалось избежать, поскольку официально она была признана психически нездоровой и после короткого лечения в больнице отправилась на попечение монахинь.

Учитель истории и обществознания белгородской средней школы № 36 Наталья Остроухова обратилась к истории закрытия Преображенского собора в Белгороде. Интересен тот факт, что, когда образовалась наша область, Курско-Белгородская епархия занимала первое место по количеству действующих храмов и молитвенных зданий среди территорий, которые были оккупированы во время войны. По многим источникам можно проследить, что люди продолжали ходить в церковь, участвовать в таинствах.

Храм могли закрыть по двум причинам: если община снималась с регистрации или здание находилось в ветхом состоянии. Всё это было неприменимо к Преображенскому собору. Однако статистика по храму за 1958–1960 годы для тех, кто боролся с религией, была ужасной. Количество одних только крещений выросло в три раза. Не говоря уже о большом количестве прихожан. Закрытие собора должно было послужить хорошим примером антирелигиозной работы для районов. Кроме того, в здании хотели расположить краеведческий музей. Поэтому развернулась целая кампания по закрытию храма, во время которой собрали более 10 тысяч подписей. Активные протесты верующих и их обращения в различные инстанции не помешали закрытию храма и передаче его здания музею. Только в 1990 году началось поэтапное возвращение собора верующим.

Подробнее об этих и других событиях церковной истории можно будет узнать в сборнике материалов конференции «Земля святых».

 Фото предоставлено ГАБО