В сообщении, которое подготовил Александр Гончаров, говорится: «В знаменитом рассказе Аркадия Гайдара «Чук и Гек», опубликованном в 1939 году, есть описание новогоднего празднества. Это первое упоминание в советской литературе о новогоднем торжестве в привычном нам виде. Видно, что ритуал праздника еще до конца не сложился. Тогда люди еще не научились отмечать Новый год по-советски. Елку, правда, все же украсили самодельными игрушками, да еще и все стали слушать по радиоприемнику бой кремлевских часов на Спасской башне в полночь.

Современные литературоведы отмечают, что «Чук и Гек» имеет все признаки дореволюционного святочного рассказа, пусть и осоветизированного.

А харизматичный персонаж сторожа из геологической партии обладает атрибутами рождественского Деда Мороза.

Получается удивительная ситуация: в СССР, где идет борьба с христианскими «суевериями», официально издаются художественные произведения (рассказ Гайдара не был единственным в своем роде), тесно связанные со старой русской традицией.

Выходит, не все так просто со светским праздником Нового года. Давайте разбираться.

Без сомнения, советская власть с первых дней своего существования вела борьбу с христианством, активно насаждала государственный атеизм, запрещала богослужения и репрессировала духовенство и православных мирян. Но победить народные обычаи эта самая власть долгое время не могла. И ей приходилось временно уступать желаниям людей, которые были далеко не религиозны, но привыкли к праздничным датам царской России.

Впрочем, на обязательные, как считалось, внехрамовые атрибуты Рождества нападки шли постоянно. Комсомольцы ставили на улицах елочки, на которые, в зависимости от текущего момента, вешали карикатурные фигурки противников советской власти: генерала Деникина, Нестора Махно и т. д. Идея заключалась в полном изживании использования елок.

Однако все усилия пошли прахом. В 1929 году советская пресса, обличая религиозный «оппортунизм» коммунистов и советских работников, писала: «Наши елочные герои оправдываются ссылкой на то, что Ленин устраивал елки детям, и они хотели сделать радость детям. Надо помнить, что “всякому овощу свое время” и, что было терпимо в начале советской власти, совершенно недопустимо на 12-м году Октябрьской революции. Почему же елкой предоставлять радость детям обязательно на Рождество, когда елка носит характер религиозных обрядов, а почему елок не устраивать в дни Октябрьской революции, Парижской коммуны или падения самодержавия?».

В итоге получилось, что елочки и рождественские подарки перекочевали на праздник Нового года, который в Российской империи не являлся столь популярным, как Рождество. И атеистическая власть не смогла с этим ничего поделать. В канун нового 1936 года в газете «Правда» была опубликована статья первого секретаря Киевского обкома ВКП (б) Павла Постышева, реабилитирующая уже не рождественскую, но новогоднюю елочку. В конце концов Новый год был объявлен нерабочим днем, но это произошло только после Великой Отечественной войны».

Александр Гончаров напоминает, что «Тот, кто вырос в СССР, хорошо помнит празднование Нового года, превратившееся в главный радостный день календаря. Елочка (или сосна), Дед Мороз, Снегурочка и особый пиршественный стол обязательно всплывут в памяти людей, вышедших из той эпохи. Если новогодняя ель являлась отражением рождественской, то откуда же взялись Дед Мороз и Снегурочка?

В России до второй половины XIX века Дед Мороз не являлся непременным праздничным гостем. Если на Западе Санта-Клаус (святитель Николай Чудотворец) был связан с получением подарков детьми и взрослыми, и эта традиция сложилась под влиянием христианства и городского фольклора не позже XVI века, то в России образ святителя Николая Мирликийского как «рождественского деда» не приживался очень долго.

Дед Мороз в Российской империи, можно сказать, возник в интеллигентской среде, под прямым влиянием публикаций русских народных сказок, особенно А. Н. Афанасьевым, и увлечения славянской мифологией. Естественно, персонаж Деда Мороза возник на основе образа святителя Николая Чудотворца, но с добавлением характеристик сказочных персонажей.

Надо учесть, что Дед Мороз далеко не всегда представлен добрым: одно дело – старичок с белой бородой, живущий в лесной избушке и помогающий животным, и другое – некрасовский Мороз-воевода, насылающий стужу.

Дед Мороз использовался и советской пропагандой в годы Великой Отечественной войны. В основном он рисовался как старик-партизан или же воин, наносящий удар по немцам. Но имелся и плакат, где в мешке подарков находились пушки и другое вооружение, необходимое для победы над нацистской Германией.

В послевоенную эпоху Дед Мороз окончательно превращается в положительного героя, очень любящего детей. Вообще, образ Деда Мороза на плакатах и праздничных открытках следовал за изменениями в жизни. Дед Мороз с самолетом, космическими аппаратами, едущий на снегоходе и автомобиле был вполне привычным изображением на тех же открытках. Его часто сопровождали сказочные зверюшки, тоже не отстававшие от прогресса. Они, например, в лесу слушали музыку по радиоприемнику или смотрели телевизор. Оказалось, что сказочная мифология вполне совместима с научной.

Образ новогодней Снегурочки – это всецело советское изобретение. И он предназначался для публичных мероприятий. Впервые Снегурочка появляется рядом с Дедом Морозом в 1937 году на празднике в московском Доме Союзов.

Советская Снегурочка имеет литературно-музыкальное происхождение. Этот фольклорный персонаж, обработанный А. Н. Афанасьевым для издания сказки, затем получил воплощение в пьесе А. Н. Островского, но постановка провалилась. И только опера Н. А. Римского-Корсакова «Снегурочка» в 1882 году получила признание публики. Советские организаторы праздников позаимствовали персонаж именно из нее. Только Снегурочка из дочки Деда Мороза превратилась в его внучку. Она была очень нужна для детских утренников, а потому на роль Снегурочки приглашали маленьких девочек. В 1950-е годы роль Снегурочек уже закрепилась за школьницами старших классов и студентками: взрослым понравился новый персонаж. Оказалось, что советскому взрослому человеку тоже необходима сказка, чудо…».

Автор сообщения отмечает, что «В XXI веке Новый год продолжает оставаться самым популярным светским праздником. Конечно, многое изменилось, но его смысл остался прежним. Новогоднее пожелание «С новым счастьем!» никуда не делось. Ведь людям, даже позабывшим о Боге, хочется надеяться на лучшее и победу добра на планете Земля. Людям хочется обновления, сбросить «ветхие одежды». Новое счастье – это новая жизнь. Вера все равно тихим огоньком горит в сердце каждого человека. И не пьянство и поедание деликатесов, а она составляет сокровенную суть праздника Нового года.

Однако у верующих людей неизбежно возникает вопрос о праздновании Нового года, − оно приходится на Рождественский пост. Конечно, можно пойти в храм и помолиться, но как же быть, если это сделать не получается по тем или иным причинам, не зависящим от нас?

Известный публицист священник Павел Гумеров такой совет дает православным христианам: «Что же, верующему человеку забиться в самый дальний угол, демонстративно отвернуться от голубого экрана и, подобно фарисею из евангельской притчи, повторять про себя: “Я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи…”? Нет, это будет не по-христиански. У апостола Павла есть такие слова: “Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать. Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию” (Рим. 15:1-2). Конечно, все это очень непросто. Христианин, имеющий нецерковных родственников, находится как бы на передовой духовной борьбы. Нужно понимать, что привести их к Богу мы можем только любовью и молитвой за них…

Итак, что же нам делать? Думаю, что, если мы немного посидим за столом, по возможности соблюдая пост (можно заранее помочь родственникам в приготовлениях к празднику и сделать пару постных салатов), греха в этом не будет. Также, подняв бокал с шампанским, можно произнести тост о благодарности Богу за все, что было в уходящем году. Ведь христианин, разделяя застолье с людьми, далекими от духовных вопросов, вполне может как-то одухотворить это празднование. Сказать людям о настоящем смысле празднования новолетия, побеседовать о грядущем Рождестве Христовом…

Православные знают: конец поста часто сопровождается немалыми искушениями. Происходит это потому, что падшие духи хотят посмеяться над нами и испортить нам подвиг поста, вовлекая в ссору или искушая предаться печали и унынию. К тому же условия для этого весьма благоприятные. К концу поста христианин может ослабеть или, наоборот, успешно пройдя почти весь пост, впасть в некую эйфорию. Этой-то самоуверенностью и пользуются бесы. Как говорится, не говори “гоп!”, пока не перепрыгнешь. Так что будем на чеку, и дай нам всем Бог сил пройти остаток пути без преткновения и с радостью встретить Рождество Христово!».