Отец Максим пишет: «Трезвость и умение различать, что есть добродетель, а что лишь ее «подделка», фальшивка, – важные качества для любого человека. Особенно важно обладать этими качествами христианам. Так, смирение – безусловная христианская добродетель. Но нередко мы путаем ее истинное проявление с ложной, показной скромностью. Давайте разберемся, как отличить правду от обмана. 

Итак, какой же он – по-настоящему смиренный человек? Ответом на этот вопрос являются

слова Христа: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11:28–30). Христос кроток и смирен сердцем. Его кротость и смирение лишены изъянов: Он не скрывает этих качеств и в то же время не кичится ими как некими сверхспособностями. Христу вообще не важно то, как воспринимают Его поведение другие, для Него прежде всего важна любовь к людям. Именно в этой всеобъемлющей любви заключается истинное смирение. При этом Господь не мирится с неправдой и изгоняет ее из этого мира, обличает лицемерие и ложь.

Как же проявляется любовь Христа? Он уделяет максимум Своего внимания обычным людям – даже тем, кого в обществе того времени было принято считать «неприкасаемыми». Это тихое кроткое слушание и глубокие разговоры. Кстати, самый долгий разговор Христа с человеком один на один, который описан в Евангелии, – это разговор с самарянкой у колодца».

Отец Максим отмечает: «В нашей жизни смирение так же может являть себя в первую очередь в принятии другого человека. Не нужно стараться превозноситься над ним или слепо угождать. Уделите просто свое время другому. А, заметив оплошность в беседе, не усмехайтесь, а промолчите. Это тоже смирение. И мудрость. И такт. 

К.С. Льюис хорошо пишет об этом: «Не думайте, что настоящее смирение – вкрадчивость и елейность, когда мы нарочито подчеркиваем собственное ничтожество. Встретив поистине смиренного человека, вы, скорее всего, подумаете, что он веселый, умный и ему очень интересно то, что вы говорили ему. А если он не понравится вам, то, наверное, потому, что вы ощутите укол зависти – как же ему удается так легко и радостно воспринимать жизнь? Он не думает о своем смирении; он вообще не думает о себе». 

«Но Льюис жил в Англии, – скажете вы, – и его опыт не может быть универсальным рецептом для нас, людей иного склада, менталитета, характера!» Хорошо, вернемся в Россию и посмотрим, как наши духовные наставники в самых простых словах описывали свое видение того, что есть смирение.

Возьмем, к примеру, преподобного Никона Оптинского. Этот святой жил в одно время с Льюисом и был старше его всего на десять лет. С самого начала своей жизни в монастыре он начал вести духовный дневник, внимательно наблюдая за движениями своей души и описывая свой духовный опыт. Вот что он пишет: «Я обыкновенный человек. Стараюсь ничего из себя не строить. Стараюсь ко всем относиться по совести. Ради спасения – и своего, и приходящих ко мне… Я даже доволен бываю, когда мнения обо мне расходятся, потому что, хотя это и неприятно для самолюбия, но полезно для спасения души. Надо любить всякого человека, видя в нем образ Божий, несмотря на его пороки. Нельзя холодностью отстранять от себялюдей». Вот это и есть подлинное смирение.

Добродетель, которая не просто замыкает нас на себе, но, наоборот, благодаря которой мы можем выйти из своего эгоизма навстречу другому человеку. Это и преодоление одиночества в том числе.

Не случайно преподобный Серафим Саровский говорил: «Стяжи дух мирен – и тысячи вокруг тебя спасутся». Эту фразу не стоит понимать слишком буквально. Мол, ну кто я такой, чтобы вокруг меня, да еще и тысячи, спаслись? Пусть мы не будем сейчас говорить о чудесах и тысячах спасенных. Но мы точно в силах устроить все так, чтобы к нам стали тянуться люди – просто потому, что наше сердце стало открыто для них. Признаемся, что нередко из-за нашей неуживчивости и неспособности к компромиссу мы теряем друзей, родных, а порой и вовсе остаемся в одиночестве у разбитого корыта. Это, конечно, очень просто – жить, полагая, что все плохие, один я хороший. Но смиренное осознание того факта, что, может быть, на самом деле я не так хорош, как себе самому кажусь, – тоже ресурс, который может работать во благо.» 

Отец Максим подчёркивает: «Одиночество можно победить. Если я начну улыбаться другим людям, хотя бы самым близким, а не ходить букой, это ли не шанс сделать свой мир краше и ярче? Утро наступило – и о чудо, я сделал усилие и встал наконец-то с той ноги, с которой нужно. И настроение перестало хромать. Сложно ведь, встав не с той ноги, весь день так вот ходить?

«Никто никому ничего не должен». О, как я люблю эту фразу! Вот я только что попросил вас иногда быть приветливыми с близкими, несмотря на любые обстоятельства, и кто-то непременно на это выдаст: «А зачем? Я что, должен кому-то радость?» Нет, не переживайте, вы никому ничего не должны. Никто. Никому. Ничего. Не должен. А теперь попробуйте произнести эту формулу не в отношении других, а в отношении себя самих. Почувствовали?

Если жить согласно такой установке, то можно вообще перестать быть активным субъектом не только социума, а самого процесса жизни. Это ведь абсолютное «Ничего».  Не дайте этой пустоте, нелюбви одурманить ваше сознание.

Ведь это не просто фразочка, которая прилипла. С ней легко можно сжиться, сродниться. Если мы «никому ничего не…», то и по отношению к нам вполне могут срабатывать такие же правила.  И нам тогда никто, никогда, ничего. Замкнутость и скупость не могут породить любви. Они могут лишь создать чудовищ – безысходность, одиночество, тоску. С ними ваше бытие превратится в страшное, хмурое, унылое подобие жизни.

И даже если вы продолжите настаивать на этом принципе, вспомните, что одному человеку вы все-таки непременно задолжали и радость, и любовь. Самому себе. И если вы позволите в своем сердце прорасти этим чувствам, то будьте готовы – ими поневоле придется делиться. Больше того, вам непременно захочется это сделать. Так уж мы устроены. Смирение как принятие себя и другого человека – это путь к любви. Никак иначе быть не может».