В сообщении, подготовленном Николаем Черных, говорится:

«Историки, писатели, поэты

Творцы законов, конституций, книг,

Ценители невиданной победы,

Которая куется в наши дни.

Для вас мы прах, история, преданье,

Оформленное папками трудов.

Мы – монументы, слепки, изваянья,

Застывшие в названьях городов.

Эти стихи были написаны красноармейцем А. Панфиловым в августе 1943 года. Текст выведен простым карандашом в перерыве между боем или обстрелом, на передовой, в окопе, или вылетом самолета на последнее задание.

Такие прекрасные строки можно найти во многих солдатских письмах. В них все: боль и горечь утрат, надежда и вера. Сегодня в моих руках оказалась целая коллекция этих необыкновенных посланий. Самое удивительное в них то, что несмотря на довлеющую советскую идеологию и атеистическую пропаганду тех лет, в этих письмах много глубоких рассуждений о вере, Боге и душе. Есть ли подвиг без веры? Существует ли вера без любви? И вообще было ли место Богу на войне? Попробую вместе с вами ответить на эти вопросы, читая те самые письма с фронта. Тексты приведены с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Первое время после нападения Гитлера на Советский Союз цензуры еще не было. А в условиях военного времени установки, принятые в обществе, будто стерлись из сознания людей.

Война против гитлеровской Германии была объявлена Священной. И смысл слов из знаменитой песни «Вставай, страна огромная» стал понятен всем тем, кто впервые под ее звуки 26 июня 1941 года отправлялся с Белорусского вокзала на встречу с вероломным врагом. Как известно, послание митрополита Сергия от 22 июня власть разрешила огласить в храмах 6 июля 1941 года. 9 июля глава государства Иосиф Сталин обратился по радио к согражданам, начав свое выступление с фразы «Братья и сестры!». «Союз воинствующих безбожников» в СССР в том же году прекратил свое существование в июле 1941 года.

«Дорогие мои, любимые мама, Валера, Вова и Маруся! Я получил от вас весточку еще там, в Муроме. Если бы ты знала, милая моя женушка, сколько радости она мне принесла. Теперь, как только выдается свободная минута... Ответить из Мурома у меня не было времени – спешно шли сборы к отъезду на фронт. Потом был сам отъезд. После курсов в Муроме получил я звание сержанта и нахожусь между Москвой и Ленинградом. Как видишь, попал я в самое пекло войны – на передовую. И уже успел испытать себя в первом бою. Жуткое это зрелище, Маруся. Не дай Бог увидеть моим детям и внукам! И будь они большими, я сказал бы им: никогда не верьте тем, кто говорит или пишет в газетах, что ничего не боится на войне. Каждому солдату всегда хочется выйти из боя живым, но когда он идет в атаку, то не думает о смерти. Кто хоть раз ходил в атаку, тот всегда смотрел смерти в лицо...». Так писал в октябре 1941 года красноармеец Чирков.

А вот еще строки из его следующего письма: «Здравствуйте, мои милые детки и любимая женушка! Поздравляю вас с Новым годом и Рождеством Христовым! Да поможет всем нам Бог поскорее одолеть фашистов. Иначе всем нам хана. Дорогая Маруся! Сердце разрывалось на части, когда читал твое письмо с сообщением о том, что мои родные братья Алексей и Дмитрий погибли, а мама, не выдержав горя, умерла. Царствие Небесное им всем. Наверно, это правда, когда говорят, что Бог берет к себе самых лучших, молодых и красивых. Я же, ты знаешь, всегда гордился, что у меня есть такой красивый и всеми любимый брат Алексей. Обидно, что никто не знает, где он и Дима похоронены…». 

Многие в своих письмах просили передать привет своим крестным. И нет никакого страха за неверные слова, за неосторожно упомянутого Бога. Неслучайно говорят, что неверующих на войне не бывает. Пережить тяжелейшие условия, душевные и физические страдания им помогал Господь. На Него уповали бойцы, ощущая рядом холод смерти:

«...Мы прорвали оборону противника и перешли в наступление. Вот уже четыре ночи не спим, все время гоним фрицев на запад. Поскорее бы уничтожить эту фашистскую сволочь и вернуться домой. А вот вернемся ли? Смерть пасет нас каждый день и час, кто знает, может быть, пишу в последний раз.

Война, Маруся, – это нечеловечески тяжкая работа. Трудно сосчитать, сколько мы уже вырыли окопов, траншей, землянок и могил. Сколько укреплений сделано нашими руками. А кто сосчитает, сколько тяжестей перенесли на своем горбу! И откуда только берутся силы у нашего брата? Если бы ты увидела меня сейчас, то не узнала бы. Похудел так, что на мне все стало велико. Мечтаю побриться и помыться, но обстановка не позволяет: покоя нет ни ночью, ни днем. Всего того, что я пережил за это время, не расскажешь... На этом все. Иду в бой. Целуй за меня моих сыночков и береги их. Как я был бы рад увидаться с вами хоть на часок…»

Интересны и послания жен и матерей солдатам. Провожая своих родных на фронт, женщины тайком вкладывали в их вещмешки листочки с текстами молитв. Один такой тайный конвертик был найден в траншее вместе с останками красноармейца в прошлом год в ходе вахты памяти поисковиками губкинского клуба "За Родину!".

«Храни тебя Бог, сынок», – часто можно встретить в письмах из дома бойцам.

А вот как трогательно пишет из блокадного Ленинграда некая Екатерина Блинова, обращаясь к своему крестнику: «Я очень рада что ты здоров и бодр и от души поздравляю тебя с заслугой (наградой) от нашего Правительства, то есть с медалью и желаю, чтобы ты заслужил не одну, а несколько. Я так рада за тебя, родной мой, что ты стараешься работать, начальство оценивает твою работу. Дорогой Толечка, кончайте войну скорее, она так тяжела для всех, что нет слов объяснить.

Я в церкви встретила Наталию Михайловну, у нее Володя умер, Вера в Москве, а Маруся и Тоня живут с ней...

Солнышко мое, пиши чаще, не сердись, что я пишу редко, по возможности и я буду писать чаще. Условия ужасные, и сейчас пишу письмо, а летают немецкие аэропланы, их обстреливают наши зенитки. Вот и жди каждую минуту смерти. Господь меня хранит, были два раза под сильным обстрелом, а спрятаться некуда было, но осталась жива.

Дорогой мой, молюсь за всех вас, прошу Господа дождаться с вами встречи и потом умереть. Гуленька мой дорогой, Господь тебя хранит, будь здоров и пиши чаще. Пока, всего хорошего и возвращайся в свой родной Ленинград. Забыла написать, что Петя, мой родной брат, овдовел и еще женился, чувствует себя бодро. Дорогой, целую тебя крепко крепко, напиши как поступить с вещами. Твоя крестная, Блинова».