В сообщении Александра Гончарова говорится: Виктор Николаевич Тростников «родился в эпоху, когда в России восторжествовал атеизм в качестве государственной идеологии. Семья Тростникова не принадлежала к религиозному кругу. А сам он рос обычным советским мальчиком и учился в школе, где пропагандировали Маркса и Дарвина, старательно вычеркивая из учебников преподобного Сергия Радонежского.

За долгую жизнь, а отошел ко Господу раб Божий Виктор в возрасте 89 лет 29 сентября 2017 года, он видел немало. Излюбленным отдыхом для него являлось чтение. Вероятно, с книг и начался путь Тростникова ко Христу. Достигнув 4-5 лет, Виктор прочитал русские былины – без влияния христианства на эти тексты явно не обошлось.

Грянула Великая Отечественная война. Семью Тростниковых эвакуировали из Москвы в Узбекистан. В 14 лет Виктор идет работать на сахарный завод. И в эвакуации ему удается случайно найти и прочитать один том из «Войны и мира» Льва Толстого, где описывалась смерть Андрея Болконского. Именно этот эпизод потряс подростка до глубины души. К слову, до окончания Великой Отечественной войны прочитать полностью произведение Толстого так и не удалось. Книги были явным дефицитом.

В послевоенные годы Виктора мобилизовали на трудовой фронт. Он работал слесарем. Жил тяжело и голодно. Впрочем, как и вся страна. Но он уже осознавал, что испытывает особую любовь к математике. Ему удалось поступить в МГУ на физико-математический факультет и успешно пройти весь курс обучения.

На математическом поприще Тростников стал доцентом по кафедре высшей математики и преподавал в вузах Москвы. Но основным местом его работы стал МИИТ (Московский институт инженеров транспорта).

Однако преподавателя стали привлекать уже и философские вопросы, которые, естественно, были связаны с математикой. В 1970 году Виктор Николаевич защитил кандидатскую диссертацию в сфере философии «Некоторые особенности языка математики как средства отражения объективной реальности».

Пока что он пишет книги исключительно на математические темы: «Человек и информация», «Конструктивные процессы в математике», «Жар холодных чисел и пафос бесстрастной логики. Формализация мышления от античных времен до эпохи кибернетики» (совместно с Б.В. Бирюковым) и др. Но к концу 70-х гг. XX века в душе Виктора Тростникова произошел переворот. Он обратился к Богу, к Православию.

И этот переворот, к которому математик постепенно продвигался с детства, стоил ему светской карьеры.

В 1979 году он пишет, а потом и издает за границей книгу «Мысли перед рассветом», где выступает как апологет христианства. А затем принимает участие в диссидентском сборнике «Метрополь», признанном в СССР антисоветским. Хотя в публикации Тростникова ничего антисоветского и не было».

Как отмечает Александр Гончаров, «открытым репрессиям Виктора Николаевича не подвергают. Его, заместителя заведующего кафедрой по научной работе, автора двух монографий, легко «сокращают» якобы за несоответствие профилю работы подразделения МИИТ. После «сокращения» Тростникова больше не берут ни в один вуз.

Виктор Николаевич устраивается работать сторожем, затем подсобным рабочим на стройку и даже дорастает до должности прораба, участвуя в реконструкции Покровского академического храма в Сергиевом Посаде.

После насильственного отлучения от науки и педагогики Тростников пишет в 1982 году небольшую философскую работу под названием «Увольнение». В ней он и показывает причину, из-за которой Советский Союз должен прекратить существование, как и коммунистическая власть. Эта причина – раздвоение сознания людей, живущих в СССР, и отход от реальности в угоду вымыслу и утопии.

Тростников выделяет особую общественную группу, занимающую часто командные позиции в политике, экономике и науке: «Люди этого типа отличаются от всех прочих одним-единственным признаком, но как раз в нем и состоит их суть. Им свойственно убеждение, что существуют как бы две разных жизни – частная и служебная, причем в частной жизни поступки оцениваются по одним критериям, а в служебной – по другим, большей частью противоположным. То, что в частной жизни считается недопустимым и вызывает омерзение, в служебной может заслуживать похвалы, а то и восхищения». И отсюда вытекает следующее: «Фундаментальнейшим свойством нынешней российской действительности является ее иллюзорность, выдуманность, искусственность. На языке философии это точнее всего передается термином «небытийность»…

Как оказалось, в этой «небытийности» очень удобно жить советской бюрократии, расти по служебной лестнице, приобретать определенные блага. И чтобы подлинная жизнь не сокрушила ее, советской властью были приняты меры для искусственного погашения источников реальности русского народа.

Тростников четко свидетельствует об этом: «Таких источников три: национальное чувство, земля, религия. Нация, в отличие от толпы, представляет собой живой организм, поэтому ведет себя не так, как ей предписывает схема, а как направляют ее вечные и нерукотворные законы жизни. Земля хранит в себе тайну воспроизводства сущего, прикосновение к которой делает человека мудрым. Религия прямо соединяет нас с Началом Бытия. Ни одному из этих факторов нельзя было позволить действовать на наше общество, иначе вся затея провалилась бы. И вот русских людей превращают в не имеющий национальности передовой отряд мирового пролетариата. И вот под лозунгом уничтожения кулачества уничтожают крестьян и разрывают связь народа с землей. И вот подвергают яростному гонению Православную Церковь, рушат храмы, жгут чудотворные иконы…».

Однако в мире иллюзий и галлюцинаций жить невозможно. СССР должно привести к падению саморазрушение, а не какие-то происки врагов и соревнование в материальном преуспеянии с Западом.

Прогноз Тростникова через девять лет полностью подтвердился…».

Александр Гончаров рассказывает, что «В постсоветскую эпоху Тростников возвращается к преподаванию, теперь уже в православных вузах. Ездит с лекциями по стране. Его труды, созданные в соответствии с православными ориентирами, повествуют о религиозной философии, «Боге в русской истории», о науке и религии, о значимости Священного Писания для человеческой жизни, о важности противостояния потребительскому обществу, низводящему род людской до животного состояния.

Такие книги и статьи В.Н. Тростникова, как «Понимаем ли мы Евангелие?», «Православная цивилизация», «Трактат о любви. Духовные таинства», «Россия земная и небесная», «Имея жизнь, вернулись к смерти», «Мысли перед закатом», «Соль земли», «Научна ли научная картина мира?» и др. нашли своего благодарного читателя не только среди воцерковленных христиан, но и в светском обществе.

Тростников не только пишет, но и старается сам прикоснуться к православным святыням, больше узнать о Православии и жизни Церкви. Он посещает монастыри и храмы. Участвует в крестных ходах. Огромную роль для него сыграла встреча с Иосифом Муньосом-Кортесом, хранителем Монреальской (Иверской) иконы Пресвятой Богородицы.

Виктор Николаевич старается жить по заповедям и всех приглашает согласовывать свою жизнь с Евангелием. Примером духовной жизни для него являлся великий православный старец – архимандрит Серафим (Тяпочкин). Недаром Тростников неоднократно приезжал в с. Ракитное Белгородской области: поклониться святому месту и поучаствовать в «Серафимовских чтениях».

Во всей истории России Тростников находил действие Промысла Божия. Он говорил: «История делается на Небесах, а не в кабинетах министров». Даже безбожную советскую власть (по Тростникову) Господь использовал для Своих целей. Отмечая все недостатки данной власти, Виктор Николаевич находит и положительное: «В советский период был необычайный рост культуры. В литературе – это Михаил Шолохов, Алексей Толстой, Андрей Платонов, Константин Паустовский, Михаил Пришвин, Леонид Леонов, Вениамин Каверин, Павел Бажов, Александр Серафимович, изумительная поэзия Николая Заболоцкого, Владимира Маяковского. Сергей Есенин – наш гений, но его нельзя назвать советским. Самое главное – мы сохранили веру, приобрели сильную государственность и высочайшую светскую культуру…

В какой-то момент мы сбились с маршрута и не пошли к намеченной Богом цели, не послушались «Навигатора», но Господь перестроил маршрут и более сложным путём вывел нас к цели – вернул на путь христианства».

Тростников отлично видел, что происходило в России и в мире. Главнейшей опасностью он считал отступление от христианства и подмену понятий: «Прямым следствием этого является исчезновение из общественного сознания такого понятия, как «грех», и замена его понятием «преступление». Между ними огромная разница. Грех есть переход грани между честностью и нечестностью, которую проводит вложенный в человека Богом нравственный закон, называемый совестью; преступление – это переход грани между тем, за что не наказывают, и тем, за что наказывают. И страшная правда… состоит в том, что большинство людей считается только со второй гранью, которую можно сдвигать, если научиться это делать».

И до конца своих, несмотря на множество неблагоприятных признаков, Виктор Николаевич Тростников верил в важнейшую миссию России и Русской Православной Церкви – нести свет подлинного христианства: «По преемственности от Рима и Византии нам вручено неповреждённое учение Христа, содержащее полноту Истины. Оно живёт в нашей Православной Церкви, в нашей культуре, в критериях добра и зла, которыми руководствуется наш народ. Всё это вместе есть Россия, и всё это мы должны сберечь для человечества».

Тростников отлично ведал, о чем писал и о чем говорил. Русский человек только тогда остается русским, а Россия Россией, если стрелка их жизненного компаса направлена в сторону Евангелия, Церкви и Бога Живого. Иного пути просто нет».