В сообщении Александра Гончарова говорится: «Когда-то давно мне довелось прочитать сказку Василия Макаровича Шукшина «До третьих петухов». Общий сюжет не зацепил, но нашелся эпизод, который привлек особое внимание. Сказочный Иван-дурак помог чертям в человеческом облике обманом захватить монастырь. Монахов из обители изгнали. Они все стерпели. Но как только один из бесов предложил инокам вместо икон написать их портреты, как братия не выдержала и кинулась бить нечистую силу.

Сказку-то Шукшин написал вполне советскую, но уж специально или ненароком высветил важнейшее значение иконы в православии. Писатель явно не был невеждой в христианстве.

Но вот и сейчас доводится слышать от людей светских, что праздник Торжества Православия, совершаемый в первое воскресенье Великого поста, является надуманным. Аргументация идет на таком уровне: спорили между собой сторонники церковного искусства и их противники, в итоге первые победили. Иконопись – это, конечно, интересная отрасль живописи, но Православная Церковь и без нее могла бы обойтись, Богу и без образов молиться можно.

На самом деле борьба иконопочитателей с иконоборцами вообще к искусству имеет только косвенное отношение. VII Вселенский Собор (787) утвердил иконопочитание не потому, что хотелось, чтобы храмы были внутри красивее и назидательнее. Почитание святых образов напрямую связано с пониманием того, что есть Бог и человек, осознания подлинности Боговоплощения, нахождения путей к жизни вечной и спасения души.

Окончательная победа над иконоборчеством произошла в 843 году. Тогда и был учрежден праздник Торжества Православия.

Неправота иконоборчества

Идея отказа от почитания икон на основе категорического запрещения изображать что-либо берет свое начало еще с эпохи раннего христианства. Просто она проявляла себя не очень рьяно вплоть до VIII века от Р. Х.

В Ветхом Завете мы находим вторую заповедь Закона Божия, данного евреям на Синае через пророка Моисея: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им» (Исх. 20:4–5). Да и потом в текстах этой части Священного Писания она повторяется неоднократно (см.: Втор. 4:11, 12, 15–19 и т. д.).

Казалось бы, у иконоборцев имеется «железная» основа отказа от икон и причисления их к идолам. Но в Ветхом Завете сам Творец дает указания Моисею сделать изображения змия, дабы, смотря на него, исцелялись укушенные ядовитыми змеями (Чис. 21:8).

Но это не самое главное. Бог повелел пророку поставить на крышке ковчега завета двух херувимов (Исх. 25:17–22). А храм царя Соломона украшали не только изображения херувимов, но и пальмовых ветвей, и львов, и волов (2 Пар. 3:13–14; 3 Цар. 6:23–28, 29–35; 7:29, 36; 8:6,7).

На первый взгляд получается, что Ветхий Завет противоречит сам себе. Но это не так. Просто Господь дал заповедь евреям, жившим в сплошном языческом окружении. И она действовала для предотвращения настоящего идолопоклонства. А в храме Господнем оно принципиально не было возможным. Да и изображения змия, херувимов, львов и т. д. не являлись иконами. Им не воздавали почитания.

Впрочем, ромейского императора Льва III, официально инициировавшего иконоборчество в VIII столетии от Р. Х., религиозные вопросы интересовали далеко не в первую очередь. Он вступил в войну с арабами, несшими ислам на концах своих копий. И правителю Византии хотелось что-то им противопоставить, ведь последователи Мухаммеда икон не признавали. Кроме того, Лев III решил получить поддержку от иудеев и многочисленных еретиков, расселившихся по всей империи.

Но император вместо единства получил раздор, вместо силы – разлад. Так бывает, когда человек выступает против Бога. Лев не понял, что иконоборчество есть разновидность богоборчества. Никто не вправе ограничивать всемогущество Творца. Он может действовать как хочет, в том числе и через иконы.

А еще иконоборчество есть отвержение Христа как победителя смерти и ада. И при победе иконоборцев неизбежно возникает проблема бессмертия человека.

Адам, крест, икона

В Септуагинте, греческом переводе Ветхого Завета 70 толковниками с еврейского языка, уже в книге Бытия читаем о человеке как образе и подобии Божием. Но в греческом языке образ звучит как «икона».

Преподобный Григорий Синаит учил: «Как в человеке есть ум, слово и дух; и ни ум не бывает без слова, ни слово без духа, но всегда суть и друг в друге, и сами по себе. Ум говорит посредством слова, и слово проявляется посредством духа. По сему примеру человек носит слабый образ неизреченной и началообразной Троицы, показывая и в сем свое по образу Божию создание». Выходит, что Адам по факту являлся иконой Творца…

В церковном календаре нет ничего случайного. В последнее воскресенье перед Великим постом вспоминается Адамово изгнание из рая, а в первое Великого поста празднуется Торжество Православия. Род людской поражен первородным грехом, но он же и наследовал от праотца Адама и иконичность. Получается, что каждый человек – икона Пресвятой Троицы. Но это совершенно не значит, что иконопись возможна. Человеческое тело служит тому препятствием, ведь не по нему же мы уподобляемся Предвечному Богу.

Только Боговоплощение, только приход Богочеловека и Спасителя Иисуса Христа, освятившего тело, раскрыло дорогу той иконе, которую мы теперь хорошо знаем.

Господь даровал свое изображение царю Авгарю из Эдессы – «Спас Нерукотворный» на убрусе. А второй иконой стал Крест Голгофы. Причем не только иконой Господа нашего Иисуса Христа, но и райского Древа жизни. В Каноне на праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня у преподобного Космы Маюмского (VIII век) мы читаем в 5-ой песне: «О, треблаженное древо, на котором распялся Христос, Царь и Господь, через которое пал обольстивший древом, введенный в заблуждение относительно пригвоздившгося на тебе плотью Бога, подающего мир душам нашим.

Тебя, приснопетое древо, Крест, на котором простерт был Христос, устыдилось вращающееся оружие, охранявшее Эдем, и грозный Херувим отступил перед пригвожденным на тебе Христом, подающим мир душам нашим».

Господь превратил Крест в Древо жизни, так как и Сам, по толкованию Апокалипсиса святого апостола Иоанна Богослова (Откр. 22:2) святителем Андреем Кесарийским, есть Древо жизни.

Наш нательный крестик – икона Древа жизни. И поэтому некоторые протестанты, укоряющие православных христиан за то, что они носят орудие убийства Господа, откровенно лгут. У нас на груди находится Древо жизни.

Протестанты часто сочувствуют иконоборцам. Но ведь древние еретики по-разному понимали приход и страдания Господа нашего Иисуса Христа. Одни утверждали, что на Кресте был распят только человек, а значит, его воскресение никакого бессмертия другим людям не давало. Другие заявляли, что на Кресте Бог присутствовал лишь иллюзорно. А третьи вообще отрицали значение человеческого тела, ибо оно сотворено злым демиургом, а не Богом. В любом случае иконоборцы разрывали Богочеловека и тем самым принижали подвиг Христов и лишали людей надежды на спасение.

Богочеловек Иисус Христос, пострадавший на Кресте Голгофы, сошедший в ад, победивший смерть и вознесшийся на небеса, позволил возникнуть иконописи. И в ней нет никакого идолопоклонства. Люди видели Бога, а потому Он и изобразим. Господь обожил тело, а потому мы и можем чтить иконы Пресвятой Богородицы и святых Божиих. Божия благодать действует в теле святого, мощах и иконах.

Святителю Иоанну Златоусту принадлежат слова: «Разве Владыку нашего можно видеть очами? Он незрим и безвиден по существу, а изображается и бывает видимым по человечеству». А преподобный Феодор Студит писал: «Кто не исповедует, что Господа нашего Иисуса Христа можно изображать живописью, тот не исповедует, что Он был видим во плоти… Кто не поклоняется святой иконе Господа, тот не поклоняется и Самому Господу».

Празднование Торжества Православия символически ведет нас по пути от изгнания из рая и до Пасхи Христовой, от потери бессмертия к его обретению. А православная икона – наш путеводный маяк. Пречистая Дева указывает нам дорогу, святые Божии ведут нас по ней, сам Господь задает направление нашему движению к покаянию и спасению: «Пречистому образу Твоему покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже, волею бо благоволил еси плотию взыти на Крест, да избавиши, яже создал еси, от работы вражия. Тем благодарственно вопием Ти: радости исполнил еси вся, Спасе наш, пришедый спасти мир».