В сообщении, которое подготовил монах Илия (Каунников), говорится: «Как только житель Святого Белогорья слышит о Великомихайловке, в его голове рождается следующая ассоциация: «Родина 1-й Конной Армии». Именно с этим фактом ассоциируется это село у наших современников, хотя оно гораздо старше и основано в XVIII веке преимущественно переселенцами с украинских земель. Какова же была жизнь этой огромной и старинной слободы до появления в ней Семена Буденного, Клима Ворошилова и Иосифа Сталина, ставших создателями той самой знаменитой Конной Армии?

Слобода ремесленников, чьи фамилии частенько отражали профессии их носителей (например, Гончар, Коваль, Швец), в начале ХХ века была намного крупнее как своего уездного города Нового Оскола, так и некоторых близлежащих городов: Бирюча, Корочи, Грайворона, Хотмыжска и прочих. В слободе, население которой на 1902 год составляло более 16 тысяч человек, действовали 4 церкви, что не смогло не сыграть положительной роли в благочестивом воспитании их прихожан. Более 40 выходцев этой слободы, потомков украинских переселенцев, покинуло родной дом, чтобы принять ангельский образ в знаменитом и любимом нашими соотечественниками Пантелеимоновом монастыре на Святой Горе Афон».

Как рассказывает автор, «Расцвет Пантелеимонова монастыря пришелся на середину XIX – начало XX веков. Именно в это время 42 великомихайловца и пожелали стать черноризцами, отречься от благ мира и принять строгие монашеские обеты на берегах далекого Эгейского моря. Чтобы понять величину этой цифры (42 человека), стоит упомянуть здесь как пример тот факт, что из Москвы той же эпохи монашеский постриг на Афоне приняли 39 человек, а всего из населенных пунктов современной Белгородской области – 307.

Кто же оставил свою малую родину и стал монахом на далеком Афоне? Все выходцы Великомихайловки тех лет были обычными крестьянами-ремесленниками, что в то же время совсем не говорило об их какой-либо неграмотности или невежественности. Жизненные пути и судьбы некоторых из них изложены в этой статье.

Иеросхимонах Исидор (в миру Молчанов Иван Дмитриевич) пришел в монастырь в 25 лет. До своего поступления в монастырь молодой Иван был простым сапожником. В качестве сапожника он нес послушание и в монастыре в течение десяти лет. Обладая от природы отличным басом и владея грамотой, монах Исидор также пел в братском хоре. Через десять лет своей афонской подвижнической жизни он был отправлен на Кавказ – в Новоафонский Симоно-Кананитский монастырь, находящийся теперь в Абхазии. Заметив одновременно подвижническую и деятельную жизнь монаха Исидора, его рукоположили в священный сан и поручили нести послушание эконома. Уже в зрелом возрасте, в 52 года, он принимает великую схиму и через три года становится духовным наставником всей монашеской братии.

Семь лет он наставлял монашествующих и пользовался среди них большим уважением. Однако в 1902 году по требованию Священного Синода иеросхимонах Исидор был назначен настоятелем небольшого Саратовского Преображенского монастыря, которым управлял 12 лет и где мирно скончался на 67-м году жизни.

Еще одним земляком, духовным чадом иеросхимонаха Исидора был монах Серапион (в миру Тихоренко Степан Васильевич). Он, как и его старец, принял постриг на Святой Горе Афон, затем некоторое время подвизался с ним на Новом Афоне и, наконец, последовал вместе с отцом Исидором в Саратовский монастырь.

Схиархидиакон Киприан (в миру Рыженков Кондрат Григорьевич) был младшим сыном своих родителей. Поскольку семья была глубоко верующей, то любимой игрой маленького Кондрата была «игра в монаха»: он надевал на себя мешок, подпоясывался веревкой, вешал на шею деревянный крест и так расхаживал по слободе, распевая песенки на духовные темы, которые сам же и сочинял. Научившись неплохо рисовать, он также изображал углем на доске лики различных святых. Достигнув пятнадцати лет, молодой Кондрат решил уйти в монастырь.

Добравшись до Афона, он целый год прожил в келье одного из монахов-односельчан и лишь потом попросился в монастырское братство и стал монахом с именем Киприан. Через год, после смерти матери Кондрата, на Афон прибыл и его отец, который принял также монашеский постриг с именем Гурий. «Отец Киприан сочинял стихи, занимался живописью, был отменным певчим – обладал хорошим басом. Его вера была так жива и непринужденна, что он всех заражал своим оптимизмом», – так о нем написано в Афонском отечнике. После смерти отца монаха Киприана рукоположили в дьяконский сан и до самой кончины он оставался главным монастырским дьяконом. Он скончался в 76 лет от роду, прожив в стенах Русского Афонского Пантелеимонова монастыря большую часть своей жизни – 60 лет».

В сообщении отмечается, что «Интересна и поразительна история семьи Кравцовых. Трое сыновей крестьян Михаила и Феклы – Петр, Григорий и Георгий – пожелали принять монашеский образ на Святой Горе Афон, хотя и не одновременно. Григорий, принявший монашество и священный сан, известен нам под именем схииеродиакона Герасима. Именно он был первым из трех братьев и представителей этого благочестивого семейства, полностью посвятившим жизнь Богу. Вслед за ним через девять лет отправился еще один его брат – Петр, который к тому времени имел большую семью. Он принял монашество с именем Пионий в Космодамиановской келье, небольшом монастыре Афона с довольно строгим уставом. На Афон вслед за отцом приехали и трое его сыновей: Павел, Иван и Федор. Из большого монахология Пантелеимонова монастыря они известны нам как схимонах Петр, монах Иезекииль и иеросхимонах Феодосий. Следует сказать также, что жена и дочь Петра Кравцова (схимонаха Пиония) также приняли монашеский постриг в одном из монастырей России.

Если дети схимонаха Пиония – схимонах Петр и монах Иезекииль – подвизались в различных уединенных скитах, то его младший сын иеросхимонах Феодосий, принявший священный сан, был отправлен вновь на родину, где служил на монастырских подворьях в Одессе и Москве, откуда и был выслан большевиками. Георгий Кравцов, брат схииеродиакона Герасима и схимонаха Пиония, принял монашество в афонском скиту Новая Фиваида и известен нам как иеросхимонах Григорий. Там он прожил пять лет, а затем на целое десятилетие уехал подвижничать на Кавказ, откуда снова вернулся в свой любимый сердцу скит Новая Фиваида.

Примеры семей Кравцовых и Рыженковых не являлись каким-либо исключением. Довольно часто сразу несколько представителей одной семьи жили и подвизались во славу Божию в святогорских монастырях. Братья иеросхимонах Магистриан, монах Амфилохий и монах Фрументий Молибога, братья иеромонахи Федим и Гиацинт Еременко, братья монахи Макарий и Иамвлих Добрыденко, братья схимонах Анания и монах Иосафат Гончар, отец схимонах Исайя и его сын монах Сампсон Кравцовы-Калитка, схимонах Антоний Гриненко и двое его племянников схимонахи Анемподист и Иоанн – яркие тому примеры.

Зачастую приобретенное на малой родине ремесло становилось и основным послушанием для новоприбывших великомихайловцев – новоиспеченных монахов: мельника, печника, портного, сапожника. Особенным уважением в Русском Пантелеимоновом монастыре пользовались именно последние: четверть выходцев из Великомихайловки несли послушание в сапожной мастерской. Некоторым же монахам доставались и такие трудные и непривычные для жителей Черноземья послушания, как, например, капитана судна (монах Фрументий Молибога и схимонах Антоний Гриненко). А иеромонах Гиацинт (Еременко), переведясь на послушание в Покровский монастырь Москвы, был отправлен на фронт полковым священником в годы Первой мировой войны».

«Увы, но поведать полностью жизнеописания тех или иных наших земляков-монахов не представляется возможным. Именно для того и покидали они этот мир: дабы отрешиться от излишней суеты, направив ввысь ум и сердце к Отечеству Небесному». – подчёркивает монах Илия (Каунников).