В сообщении, которое подготовил Александр Гонячаров, говорится: «Город Козельск находится в глубине Центральной России. Обычный городок, которых немало разбросано по нашей земле. Он не витязь в золоченом доспехе, а рядовой ратник. И кольчуга на нем сидит как-то кривовато, да и щит деревянный, и копье делал явно сельский кузнец. Но именно такие ратники и составляют дружину Святой Руси.

В истории Российского государства Козельск отмечен дважды.

В 1237 году он – приграничная крепость тогдашнего Черниговского княжества – был осажден воинственными монголами, считавшими, что захватят его очень быстро. Однако не вышло. Враги штурмовали стены, а городок стоял. С марта по май, в течение семи недель сопротивлялся Козельск. И пал в результате хитрости монгольских полководцев, разыгравших поспешное отступление от стен и вынудивших защитников города перейти в атаку. Хан Батый назвал Козельск «злым городом» за его неуступчивость и нежелание сдаваться даже превосходящим силам супостата.

В XVIII – XX веках рядом с Козельском расцвел великий духовный центр России – та самая Введенская Оптина пустынь. Вряд ли раскаявшийся разбойник по кличке Опта и принявший при постриге имя Макарий предполагал, основывая монастырь в глухих лесах, что так произойдет. Но то, что неведомо человекам, точно известно Богу. Враги Православия смело могли бы поименовать эту обитель «злой». Козельск был злым ко врагам Отчизны и добрым к детям ее, так и Оптина оказывалась злой для безбожников и поклонников бесовщины и доброй для всех тех, кто шел ко Господу нашему Иисусу Христу, желая душу свою спасти.

Русский духовный писатель Сергий Нилус, проживший в Оптиной пустыни пять лет (1907–1912), писал так: «О, красота моя Оптинская! О, мир, о, тишина, о, безмятежие и непреходящая слава Духа Божия, почивающая над святыней твоего монашеского духа, установленного и утвержденного молитвенными воздыханиями твоих великих основателей!.. О, благословенная Оптина!».

Александр Гончаров подчёркивает, что «Пустынь прославилась на всю Российскую империю своими духоносными старцами. И здесь полностью оправдался принцип преподобного Ефрема Сирина: «Не место спасает человека, а произволение. Адам, праотец наш, в раю пал, а Лот праведный и в Содоме себя сохранил».

Русь спешила прикоснуться к святости праведных, спешила напитаться православной мудростью, обрести веру, надежду и любовь. Недаром в монастырь устремлялись люди, взыскующие Града Божьего. Великий русский писатель Николай Гоголь четко осознавал Оптину как источник, из которого изливался в души тихий свет православной радости: «Нигде я не видал таких монахов. С каждым из них, мне казалось, беседует все небесное. Я не расспрашивал, кто у них как живет: их лица сказывали сами все. Сами служки поразили светлой ласковостью ангелов, лучезарной простотой обхожденья; самые работники в монастыре, самые крестьяне и жители окрестностей. За несколько верст, подъезжая к обители, уже слышишь ее благоухание; все становится приветливее, поклоны ниже и участья к человеку больше».

Древнерусский Козельск пал во время нашествия монголов, а Оптину пустынь разорили в период нашествия богоборцев. Но и Козельск возродился, и Оптина ныне продолжает действовать молитвами святых старцев».

Автор сообщает, что «24 октября Церковь Русская празднует Собор всех святых, в Оптиной пустыни просиявших. О всех великих оптинских старцах мы рассказывать не будем, предоставив возможность боголюбивому читателю самостоятельно добраться до их житий и припасть к роднику святости.

Преподобный Амвросий (Гренков) (1812–1891) был канонизирован Русской Православной Церковью в 1988 году, как раз накануне распада СССР, повлекшего столь много горестей и невзгод для всех людей, его населявших. Промысл Божий сказался в этом деянии. В темные времена всегда нужны святые, которые наставляют нас и ведут прочь из тупика отчаяния.

Преподобный Амвросий Оптинский страдал многими болезнями, но не унывал, принимал посетителей, наставлял их и братию, ободряя и радуя. Недаром к отцу Амвросию тянулись такие разные люди, как философ Константин Леонтьев, писатели Федор Достоевский и Лев Толстой.

Частенько старец Амвросий вдохновлял верующих мирян и монахов почти шуточно, но со словами, имеющими важный христианский смысл. Например, уча не страшиться неожиданных бед, святой говаривал, чуть прищурив глаза: «Не было печали, но лукавые враги накачали, представляясь то в виде Ефремки, то в виде зубастой крокодилки».

Амвросий Оптинский очень любил басни И. А. Крылова и частенько использовал их в своих наставлениях и даже обличениях. Как знать, не под влиянием ли Крылова сложился лаконичный, но и емкий стиль поучений отца Амвросия: «Жить не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение»; «Отчего человек бывает плох? Оттого, что забывает, что над ним Бог»; «Человек яко трава. Кто гордится, тот вянет, как трава, а кто боится Бога, тот помилован Господом»; «Грехи как грецкие орехи, – скорлупу расколешь, а зерно выковырять трудно» – и т. д.».

Александр Гончаров отмечает, что «После революции 1917 года участь монастыря была предрешена. Атеистов раздражала сама духовная красота Оптиной. Святость многоцветна и ярка, а вот грех сер и угрюм. Крестные ходы – один не похож на другой, а вот первомайские демонстрации и гей-парады XXI века слеплены по стандартным лекалам, как ни раскрашивай их самыми броскими цветами. Безбожник всегда духовный дальтоник. И он стремится насилием изничтожить созвучие красок.

Последним настоятелем Оптиной пустыни стал архимандрит Исаакий II (Бобраков), или Исаакий Оптинский младший (1865–1938). При нем Оптину разорили.

Выходец из крестьянской семьи, наделенный замечательной крестьянской смекалкой, являясь верным христианином, он всеми силами защищал Оптину – духовный светоч Православия в России. С 1918 года по его идее на месте монастыря начала работать сельскохозяйственная артель. Этим шагом преподобномученик Исаакий спасал обитель, как бы предлагая советской власти не распространять гонения на нее, ведь она декларировала заботу о правах трудящихся.

Оптина продержалась целых пять лет. Все-таки в 1923 году ее закрыли. Настоятель Исаакий вместе с иноками перебрался в Козельск. И здесь оплотом оптинцев оказался Свято-Георгиевский храм. Архимандрит Исаакий продолжил наставлять и утешать верующих, подкреплять духовно монахов и монахинь Шамординского женского монастыря.

Архимандриту Исаакию несколько раз предлагали под страхом смерти отойти от церковных дел, но он твердо отвечал: «От креста своего не побегу».

Этого «новые татаро-монголы» стерпеть не смогли. В 1929 году «козельская оборона» оптинцев закончилась. Преподобномученика Исаакия и всех иеромонахов арестовали. Чтобы предотвратить волнения среди православных козельчан, Исаакия и братию перевели быстро в тюрьму города Сухиничи, а потом и в Смоленск. Все же расправиться полностью со святым Исаакием пока советская власть не решилась. Его отпустили. Но затем в 1932 году вновь арестовали и на пять месяцев отправили в тюрьму.

В 1937 году архимандрит Исаакий по ложному обвинению был схвачен карательными органами и по бесчестному приговору особой тройки по УНКВД Тульской области расстрелян».

«В следующем году исполнится ровно век с момента закрытия Оптиной пустыни советской властью. И здесь виден подлинный исторический урок, ибо Творец – господин истории и никто иной. Можно разорить обитель, в прах превратить храмы, убить монахов, но Бог поругаем не бывает. Богоборческая власть ушла в небытие, а Введенская Оптина пустынь православной крепостью поднимается в России. И звучит тропарь: «Православныя веры светильницы, монашества непоколебимии столпи, земли Российския утешителие, преподобнии старцы Оптинстии, любовь Христову стяжавши и души своя за чада полагавши, молитеся ко Господу, да утвердит земное Отечество ваше в Православии и благочестии и спасет души наши», - пишет Александр Гончаров.