В сообщении, которое подготовил Александр Гончаров, говорится: «Лучшие люди Российской империи XIX века отлично понимали, в чем состоит настоящее призвание и долг русского человека. Великий писатель Николай Васильевич Гоголь в одном из своих писем все это великолепно отразил: «Поблагодарите Бога прежде всего за то, что вы русский. Для русского теперь открывается этот путь, и этот путь есть сама Россия. Если только возлюбит русский Россию, возлюбит и все, что ни есть в России. К этой любви нас ведет теперь Сам Бог… Нет, если вы действительно полюбите Россию, вы будете рваться служить ей; не в губернаторы, но в капитан-исправники пойдете, − последнее место, какое ни отыщется в ней, возьмете, предпочитая одну крупицу деятельности на нем всей вашей нынешней, бездейственной и праздной жизни». Гоголь требовал деятельности, а не пустых слов. И многие следовали этому принципу, часто расплачиваясь за свои идеалы не только какими-то неудобствами, но и самой жизнью».

Автор сообщения рассказывает: «Дворянский род Толстых хорошо известен историкам. Из этого рода вышли и дипломаты, и генералы, и писатели, и поэты. Все их имена на слуху, а сами они не были забыты.

Но вот графа Александра Петровича Толстого (1801–1873) память потомков не пощадила.

Для типичного либерала-западника Александр Толстой представляется жуткой фигурой. Во-первых, его отец, Петр Александрович Толстой, участвовал в суде над заговорщиками-декабристами, а позже разбирался с принадлежностью богохульной «Гаврилиады» Александру Пушкину. Таким образом завзятому либералу на ум сразу же приходит «дурная наследственность». Во-вторых, сам Александр Петрович Толстой был глубоко верующим православным христианином, что по понятиям «свободомыслов» является страшным преступлением перед революцией и «прогрессом». В-третьих, наиважнейшим местом в карьере Толстого стал пост обер-прокурора Синода, на котором он рьяно защищал интересы монастырей против попыток различных департаментов правительства прибрать к рукам их имущество и деньги.

Впрочем, свой путь Толстой начинал традиционно, почти так же, как и все его предки: служил офицером и воевал. В 1830 году он переходит с военной службы на гражданскую – по состоянию здоровья. Через три года он назначается губернатором Твери. А в 1837 году он женится на благочестивой княжне Анне Георгиевне Грузинской и становится Одесским генерал-губернатором. Но в 1840 году он выходит в отставку, получив возможность вести полнокровную жизнь православного христианина.

Современник Н. П. Гиляров-Платонов охарактеризовал его в следующих словах: «Он принадлежит к разряду тех людей, которых я не умею иначе характеризовать, как назвав их оптинскими христианами. Это люди, глубоко уважающие духовную жизнь, желающие видеть в духовенстве руководителей к духовной высоте жизни, жаждущие, чтобы православное христианство в России было осуществлением того, что читаем в Исааке Сирине, Варсонофии и проч. И он сам в своей жизни именно таков».

15 лет Александр Петрович не возвращался на государственную службу. Но и времени не терял даром. Он познакомился с Гоголем, заботился о писателе, помогал ему всеми своими возможными средствами. Кроме того, Толстой серьезно занимался благотворительностью. Двери его московского дома всегда были открыты для духовенства и страждущих православных людей. Славянофил Иван Киреевский оставил строки, которые являются лучшей похвалой А. П. Толстому: «Легче становится жить после встречи с таким человеком, как граф Александр Петрович».

В 1856 году новый император Александр II уговорил Александра Петровича стать обер-прокурором Святейшего Синода. На этой должности Толстой великолепно развернул свой управленческий дар, сочетая его с тактом и умением отстаивать интересы Русской Церкви. Его дела получили полную поддержку Оптиной пустыни и святителя Филарета (Дроздова). Александр Петрович серьезно занимался бедственным состоянием сельского духовенства и подготовил реформу духовного образования в России.

Кроме того, Александр Толстой старался бережно и чутко разбираться в делах просителей, чем вызывал немалое удивление у чиновников.

На излете своего пути Толстой посетил Палестину, а скончался в Швейцарии, где остановился для лечения. Из Оптиной пустыни к нему специально приехал иеромонах Климент (Зедергольм), чтобы исповедовать и причастить умирающего».

Александр Гончаров отмечает, что «Род генерала Николая Ивановича Бобрикова (1839–1904) не был столь знаменитым, как фамилия Толстых. Дедушка его являлся обычным сельским священником, а отец служил военным лекарем.

С детских лет Николая воспитывали в верности Православию, Царю и Отечеству. Бобриков всегда следовал тому, чему научили родители. Отличаясь недюжинным административным талантом, он отметился прежде всего на управленческих должностях в русской армии и к 39 годам стал генералом. В историю России Бобриков вошел в качестве генерал-губернатора Финляндии (1896–1904). В Финляндии его имя до сих пор проклинают, а советские и либеральные историки его образ просто демонизировали.

Почему же так произошло? К концу XIX столетия Финляндия, находившаяся в составе Российской империи, по сути, была государством в государстве. Переданная Швецией России в 1809 году по результатам победоносной для русского оружия войны, Финляндия получила широкие права, которых она и близко не имела до этого, являясь глухой провинцией скандинавского королевства.

Далее Великое княжество Финляндское эти права только расширяло. Оно получило свою денежную единицу – марку (1860), свою полицию (1869), свою армию, причем в нее русские офицеры не допускались (1878). Кроме того, финны и шведы могли свободно передвигаться по империи, а вот русским, чтобы попасть в Финляндию, требовалось особое разрешение. Плюс к этому торговлю и строительство железных дорог в Финляндии разрешали только своим. Русский язык ограничивался в распространении. А еще и все налоги отправлялись исключительно в казну княжества. Финляндский сепаратизм каждый год набирал все новые и новые обороты.

Чтобы не допустить потерю Финляндии, в 1896 году туда и получил назначение генерал Бобриков. Он и начал реформы в данной части империи, добиваясь равноправия всех подданных перед законом в Финляндии.

Николай Иванович обнаружил, что православные приходы откровенно притесняются чиновниками в городах Финляндии, так как большинство местных руководителей придерживалось лютеранства. Бобриков встал на защиту православных финнов и русских. Приходы он освободил от контроля финских властей. В докладе Николаю II он отмечал: «Рост успеха Православия, способствуя поддержанию достоинства Империи в глазах народной финской массы, равносилен подъему значения русского имени и русской государственности в крае».

Русский язык по указам губернатора был возвращен в финский Сенат и учреждения образования. Пришлось также пересматривать образовательные программы, где все обучение строилось на преклонении перед Европой и на насмешках над русскими. Сам генерал-губернатор из личных средств финансировал русские школы. Бобриков ликвидировал самостоятельную финскую армию. Финнам было предложено служить на общих основаниях в императорских войсках.

Генерал-губернатор Бобриков погиб на своем посту. В здании финляндского Сената его смертельно ранил сын… сенатора, швед по национальности, Эйген Шауман.

Николай Иванович отлично представлял, чем может закончиться его деятельность: «Мне беспрестанно пишут угрозы, и я к ним немного попривык. Буду твердо охранять вверенный мне пост и, как часовой, не сойду с него во что бы то ни стало… Служа здесь Царю и Родине, готов с радостью сложить голову, не сдавая ни на йоту русских интересов».

Памятников Николаю Бобрикову и Александру Толстому нет в русских городах. И это говорит о том, что наша забывчивость явно разошлась с совестью. Искажения прошлого надо исправлять, пока не поздно. Народы и государства гибнут из-за безбожия и беспамятства. История свидетельствует об этом…».