Отец Максим пишет: «Духовное окормление имеет важное значение в жизни христианина. Сегодня часто можно слышать о том, что человеку не нужны посредники в его отношениях с Богом. Да и сама исповедь не нужна – лучше сходить на «сессию» к психологу, который легитимирует все ваши пороки, взвалит ответственность за ошибки на ваших родителей и посоветует развестись с мужем/женой. Правда, не совсем ясно, как потом с этим жить. Созидательный фактор служения духовника как заботливого помощника особенно важен во времена неустроений и испытаний.

Время гонений явилось для Русской Церкви особенно плодоносным в области духовнического служения. Традиция старчества не прервалась в России с приходом безбожной идеологии. Многие старцы, пройдя через ссылки и лагеря, несли подвиг исповедничества, окормляя людей в самых сложных, нечеловеческих условиях.

Именно поэтому сегодня для нас так важны слова духовников, исповедников, носителей подлинной монашеской традиции, которая неведома светскому миру, далекому от Церкви и веры христианской.

Приобщаясь к традициям старчества Оптиной и Зосимовой пустыни, Троице-Сергиевой Лавры и Псково-Печерского монастыря, человек может увидеть, понять и почувствовать важность окормления со стороны духовника.

Чтение наставлений преподобного Софрония (Сахарова), архимандрита Иоанна (Крестьянкина), игумена Никона (Воробьева) может стать полезной духовной пищей для каждого человека и предохранить от соблазна навязанных современным кинематографом представлений о монашестве, ничего общего не имеющих с настоящей монашеской жизнью.

Преподобный Софроний (Сахаров) так писал о сути своего служения: «Во всем я стараюсь иметь основанием блаженного старца Силуана, великого богослова. После видения Христа ему была дана молитва за весь мир как за самого себя. Мы, которые раздавлены и сведены до нуля сознанием индивидуальности, не можем понять его: мы боремся за мелочи. Но надо стяжать Христа-Бога, Который равен Отцу (Ин. 10:30), Который единственно приводит нас к Отцу, и нет другого пути, как только через Него и в Нем (см. Ин. 14:6).

Хотя я говорю на русском языке, потому что мне так легче и ум мой не останавливается на искании слов, но перевести все равно надо. Трудность нашего монастыря в том, что мы хотим сохранить вселенское, «всекосмическое» видение. И на каком языке мы будем говорить об этом?! Грубо говоря, я теперь не знаю Христа ни греческого, ни русского, ни английского, ни арабского, «ни… ни… ни…». Христос для меня всё – и всекосмическое, и сверхкосмическое бытие. Перед моей смертью я умоляю вас: оставьте всякую мелочь, устремите свой ум только к этому Христу. И тогда наш монастырь будет тем, чем мы хотим его видеть: местом и школою ко спасению вечному, где мы научаемся быть подобными Ему».

Отец Максим поясняет, что «Преподобный Амвросий Оптинский, оказавший большое влияние на таких классиков русской литературы как Гоголь и Достоевский, во многом сформировал и развил не только аскетическое, но и интеллектуальное основание своего монастыря на долгие годы вперед. Старец, которому принадлежат знаменитые слова «Где просто, там и ангелов со сто», преподавал в юности древнегреческий язык, а в обители занимался переводами святоотеческих творений. Преподобный Варсонофий однажды заметил, что у старца Амвросия на столе всегда лежат тома святоотеческой литературы разных авторов. Примечательно, что в последние годы жизни это были сложные для понимания труды Максима Исповедника и Григория Паламы.

Преподобный Нектарий, поступив послушником в скит Оптиной пустыни, стал изучать французский язык, поскольку все (!) насельники скита на тот момент свободно читали и говорили по-французски. Почему мы вспоминаем об этом сейчас? В прошлой статье мы отметили, что проживаем в эпоху злословия со стороны мира сего на Церковь. И одним из видов такого злословия является упрощение внутренней жизни христиан – монашествующих, духовенства, мирян.

Кинематограф часто рисует образы верующих людей, которые сторонятся знания, а глупость почитают за простоту. Всматриваясь в духовный опыт русского монашества накануне и после революционных событий 1917 года, понимаешь, что слово «просто» в устах преподобного Амвросия вовсе не синонимично простоте, о которой говорим мы, жители современности.

Воспоминания и дневниковые записи монашествующих лиц, живших в начале ХХ века, могут помочь нам переосмыслить действительность.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин), размышляя о важности служения духовника, пишет: «Назначение духовничества – взращивать и возделывать то семя жизни, которое даровано душе человека Господом, оберегать его на неведомых стезях духовной жизни, быть путеводителем, примирять человека с Богом благодатными силами Таинств». Также старец отмечал: «Древние отцы великими своими подвигами дошли до этой истины. Они сознательно брали на себя тяжести и горечи подвигов болезней и самоотречения. Нашему времени эта истина дается от Бога без нашего вмешательства, дается, очевидно, зримо.

Духовникам и чадам Божиим остается только понять, что сила их не в подвигах, не в учености, но в немощи, которую надо принять как свою спасительницу, примириться с ней, полюбить ее и сознательно принести свою немощь к Стопам Божиим, чтобы в ней начала действовать благодать и сила Божия и возобразился в нас Христос».

Преподобный Гавриил (Зырянов), организуя монашескую общину в Седмиезерной пустыни, наряду с устроением братии (старец по просьбе епископа Антония (Храповицкого) окормлял Казанскую духовную академию), большое внимание уделял внешнему виду монашествующих: он строго следил за тем, чтобы бороды были ухожены, сапоги начищены до блеска, одежда была чистой. «Чтоб монахом за версту пахло», – пояснял он братии свое отношение к внешнему виду, который, несомненно, влиял и на внутреннее духовное состояние иноков.

Сам преподобный так описывал свой духовный путь и отношение к скорбям и испытаниям: «Я жаждал любить Бога всем сердцем. Но как любить? Если любить Бога, – нужно быть достойным Бога, а я видел себя не только грешником, но и коснеющим во грехах своих. Желание любить Бога крепко возрастало до горения, а как любить, чтобы сердце удовлетворилось в своем желании, я не знал…Все способы испытал, на которые указывают: т. е. делать все доброе, быть милосердным к ближним… Не раз оставался чуть прикрытым, раздавая все нуждающимся, терпел голод и холод, скрывая это от других, обиды терпел, не мстил за обиды, старался любить врагов и любил их, как то повелено Господом. Но самой любви-то к Богу я в себе не ощущал, да и страсти мои ясно говорили, что я чужд этой Божественной любви… Я чувствовал, что сила жизни – в любви к Богу, сила творческая, благодатная…

И вот, Господу моему было угодно, чтобы я заболел; и я заболел, а любви этой еще не испытал в себе; заболел и сильно плакал во время болезни о том, что остался побежденным во грехах моих – грехом, а любви-то еще не имею… Спешу каяться не раз и не два, очень много каюсь и получаю радость…

Чем более я страдал, тем легче себя чувствовал».

Как подчёркивает отец Максим, «Ни один из учеников преподобного Гавриила в итоге не предал Христа, не стал обновленцем. Зато среди учеников старца много новомучеников и исповедников Русской Церкви. Вот только некоторые имена: священномученик Иувеналий (Масловский), священномученик Анатолий (Грисюк), архиепископ Герман (Ряшенцев), архиепископ Иннокентий (Ястребов), архиепископ Гурий (Степанов), архиепископ Феодор (Поздеевский), архимандрит Симеон (Холмогоров). И это, безусловно, заслуга их духовника».