В сообщении, подготовленном Н. Макуриной, говорится: «К протоиерею Павлу Селещуку в село Пушкарное Яковлевского городского округа едут со всех уголков России и бывшего Союза. Он родился и учился на Украине, нёс своё служение в Узбекистане, в Туркмении, в Киргизии. Пока Господь не привёл его на Белгородчину.

Накануне юбилея священнослужителя – его 90-го дня рождения – нам удалось задать отцу Павлу несколько вопросов.

        – Отец Павел, Вам в жизни пришлось сменить немало мест служения, пока Вы не оказались в Белгородской области. А родились Вы где?

        – Мы жили в селе в Волынской области на Украине. Родители – сельские труженики Евтихий и Мария. Нас было семеро детей. Сейчас остался я и сестра Надежда, на три года старше меня.

        – Ваши родители были верующими людьми? Водили Вас в храм?

        – Наша семья верующая. Все в храм ходили. Отец старостой был. Наша часть Украины до 1939 года была под Польшей, и я один класс в польской школе окончил. В 41-ом году началась война и на 4 года всё прервалось. Только после семь классов окончил, 10 классов отучиться не было возможности. Поступил в сельскохозяйственный техникум: тракторист, комбайнёр, шофёр.

        – Вы и в армии служили? Там же и о смерти Сталина узнали?

        – Четыре года в морской пехоте во Владивостоке. На корабль не попал, потому что мой дядя был ненадёжен для советской власти. А про смерть вождя помню, три часа тогда по стойке «смирно» стояли, пока его хоронили.

       – Почему Вы решили после техникума поступать в семинарию? Тем более это были такие тяжёлые для Церкви времена – конец 1950-х годов.

       – Наш батюшка настоятель отец Пётр мне предложил: в семинарию поступай. Я и поступил, там же, в Волынской области. В 1960 году меня рукоположил в сан диакона владыка Ермоген покойный, в Ташкенте.

        – Отец Павел, а как Вы из Украины попали в Ташкент?

        – Путёвка от советской власти. На одном месте спокойной жизни не жди… Сначала я уехал в Минскую семинарию в Жировичах. Побыл там несколько месяцев и ректор архимандрит Владимир мне сказал: здесь мы тебя принять не можем. А что мне делать? Мне знакомые посоветовали ехать в Алма-Ату, где меня должны были принять. Ну, я и поехал. А там мне батюшка сказал ехать в Ташкент к владыке Ермогену.

        – И вот там Вы уже остались надолго?

        – Да. Но мне нужно было жениться. Познакомили меня с прихожанкой из киргизского Бишкека, раньше он был городом Фрунзе. Была «хрущёвщина», самые страшные времена. Матушка Зинаида окончила университет. Так она согласилась оставить преподавательское дело, и мы поженились. И вот тогда, в 60-ом году, владыка Ермоген рукоположил меня в дьякона. И назначил мне послушание в Ашхабаде, там я 8 лет служил диаконом. Там матушка у меня заболела. Пришлось переезжать в более прохладное место – вернулись в Ташкент. Архиепископ Гавриил решил, что меня пора рукоположить в сан священника. Это случилось в 1968 году. Назначили меня в кладбищенский Александро-Невский храм. В Ташкенте послужил почти 12 лет.

        – Вас в Ташкенте хотели в тюрьму отправить, Вы и в карцере сидели? В чём было дело?

        – Школьники в храм ходили. Учится какой-нибудь мальчишка в школе спустя рукава – отец Павел виноват, заставляет ребёнка молиться и поститься. Пять лет заключения грозило, но Господь уберёг. А матери этого мальчика три года дали. Меня владыка Варфоломей перевёл в Киргизию, так и обошлось. А в Киргизии я прослужил 21 год.

       – Но и этот климат был вреден матушке Зинаиде, она и там болела. Вы на очередной переезд решились, чтобы матушке полегче стало?

        – Да, я стал просить переезда в Россию. Отец Георгий Тревогин мне посоветовал: поезжай в Белгород, там есть батюшка архимандрит Серафим (Тяпочкин), его спроси – что делать. Я и поехал. А он мне сказал так: батюшка, если ты в Россию можешь переехать, то приезжай только в Белгородскую область. Я здесь и очутился.

        – В Россию Вы перебрались в 2001 году, а как Вы именно в селе Пушкарном оказались, в храме Успения Пресвятой Богородицы?

        – Не знаю. Воля Божья на это. В запустении был храм. Пришлось потрудиться.

       – Но сейчас храм великолепен. Его понемногу восстановили паломники, которые считают Вас своим духовным отцом. Как Вы оцениваете такое к Вам отношение?

        – Вот кто-то где-то скажет: отец Павел прозорлив. И понеслась молва! А я отвечаю: я не прозорливый, я прожорливый (смеется). Сейчас старцев нет. Старики есть, а старцев нет. Я всегда повторяю: не смотрите на седину. Волю Божью через любого священника узнаешь, если вера у тебя будет.  И покаянная молитва.

        – Вашей матушки нет уже 14 лет. Сложно без неё? Вы всю жизнь рядышком были.

        – Какая она умная была! Помощница моя и в храме,  и школу с ней организовали, чего только не было. В Киргизии при храме Покрова Божией Матери у нас 20 коров было, свиньи, кур без счёта. Целое хозяйство — всё на ней.

        – Вы с теплотой вспоминаете время служения в Средней Азии, к Вам до сих пор прихожане оттуда приезжают, друзей там много осталось. Вас совсем не притесняли, не обижали?

        – Мусульмане очень благосклонно относились. Никакой вражды не было! Добрые там были люди, благочестивые. Да и крещение приняли тогда многие. В Ташкенте в церковном хоре узбечки пели».

«Менялись места проживания, менялись времена, а отец Павел всегда оставался таким же честным, открытым человеком, который старается жить по заповедям Божиим. 30 марта батюшка встретил свой 90-летний юбилей в уже родном Пушкарном. Последняя награда от Святейшего Патриарха – второй крест с украшениями – редкая награда для священника, свидетельствующая о его особых заслугах перед Церковью», - сообщает Н. Макурина.