В сообщении Павла Субботина, начальника Управления по делам архивов Белгородской области, говорится: «Наш край не зря называют Святым Белогорьем: у него поистине богатейшая духовная история, а сонм святых подвижников Земли Русской пополнили десятки имен белгородцев. Сотни прекрасных храмов и богатые монастыри были настоящим достоянием Белгородчины до революции. Поклониться местным святыням стремились верующие из разных концов нашей страны. Многие из них обретали свой путь ко спасению в обителях нашего края.

Так, в Борисовской Богородице-Тихвинской женской пустыни только в начале ХХ века подвизалось свыше тысячи монахинь и послушниц со всей России. В ее славную историю вписаны имена и жителей Старого Оскола. В наши дни, после периода разорения, эта обитель сегодня переживает второе рождение. В минувшем году начальник Управления по делам архивов Белгородской области Павел Субботин выпустил замечательную книгу, посвященную 300-летней истории Борисовской обители. На страницах «Православного Осколья» мы опубликуем несколько отрывков из этого фундаментального труда, которые рассказывают о связи насельников пустыни со Старым Осколом. Начнем, конечно же, со знаменитого афонского старца Иеронима (Соломенцова) и его семьи.

Значительный след в истории Борисовского монастыря оставила благочестивая семья Соломенцовых из Старого Оскола.

В 1850 году в обитель вместе со своей тетушкой – схимонахиней Ксанфирой из Орловского Введенского женского монастыря перешла Евдокия Павловна, принявшая позднее постриг с именем Маргарита. Многие годы она исполняла должность благочинной монастыря, а в 1877 году стала его игуменьей. Со временем в обитель пришли ее мама Марфа Афанасьевна (в монашестве Еввула) и четыре племянницы – Анна (в монашестве Лидия, казначея) и Надежда Ильиничны, а также, вероятно, Анастасия (в монашестве Ольдамана) и Мария (в монашестве Раина). Монашеский путь избрали для себя и братья Евдокии – Алексий (в монашестве Аркадий) и Иван (в схиме Иероним).

Иеросхимонах Иероним занимает уникальное место в истории русского Афона. За годы своего подвижничества на Святой Горе он, будучи ктитором и духовником русского Пантелеимонова монастыря, в несколько раз увеличил число его братии, восстановил и заново построил церкви и больницы, братские корпуса и кельи, привлек благотворителей, организовал выплату долгов, уладил национальные разногласия среди монахов, открыл иконописную школу, типографию, литографическую и фотографическую мастерские, в два раза увеличил территорию монастыря.

Иероним стал автором первого в истории Пантелеимонова монастыря письменного устава, который регламентировал всю жизнь обители, порядок служб и послушаний. Подобные хлопоты он прилагал и к другим монастырям, подворьям и одиночным кельям, где подвизались русские монахи. Если возрождение и величие Оптины в первую очередь приписывают преподобному Леониду (Наголкину), то главная заслуга в становлении русского монашества на Святом Афоне безусловно принадлежит Иерониму (Соломенцову).

Отец Иероним не забывал своих родных. Поскольку его мама, тетя, сестра и племянницы сошлись в Борисовском монастыре, то скоро жизнь той обители переплелась и с далеким Пантелеимоновым монастырем на Святой Горе. Отец Иероним вел переписку с Борисовскими монахинями и послушницами, укреплял их добрым словом, духовно назидал и оказывал материальную поддержку. В его письмах мы встречаем имена игуменьи Максимиллы, сестры Маргариты, тетушки Ксанфиры, племянниц Анны (Лидии) и Надежды, насельниц Эрмингельды, Ольдаманы, Раины, Херувимы, Лаврентии, Палладии, Рафаилы, Иеронимы, Мариониллы, Олимпии, Эллпидифоры, Евпраксии, Анфии, Рахили, Агнии и Феоктисты. При этом больше всего писем им было послано родной сестре – игуменье Маргарите, а также двум племянницам – Анне (Лидия в монашестве) и Надежде (имя в монашестве не установлено, но, вероятно, есть среди указанных). «Остаюсь помнящий вас…», – так заканчивалось большинство его писем.

Для Маргариты брат стал подлинным наставником: «…письмо твое наполнено духовным сетованием о недостатках твоих и нынешнего времени, об оскудении старчества. Это все хорошо и полезно, но о последнем я сделаю тебе замечание. Старицы добрые отчего бывают – не из послушниц ли добрых? А если не будет добрых послушниц, то откуда же будут добрые старицы? Итак, если оскудеют добрые послушники, то по необходимости оскудеют добрые старцы. Уже тот худой старец, который не хранит доверенной ему от другого тайны – от этого бывают великие искушения. Ты чадо Христово, в рассуждении этого прими от меня совет такой: пожелаешь иметь для себя старицу-советницу и во всем открываться ей, то прежде всего помолись Господу трижды, чтобы тебе не сделать ошибки в избрании старицы, а потом узнай верно, хранит ли та старица тайны чужие и имеет ли дар рассуждения, и довольно ли опытна в духовной жизни. Если окажется, что та старица, которую ты вознамерилась избрать себе для духовных советов, имеет такие свойства, должно испросить благословения от матери игуменьи ходить к той старице на откровение, а без благословения игумении не дерзать. Ибо где какое дело в монастыре начинается без благословения, самочинно, там Бог не помогает, потому от бесчинного откровения мыслей другому часто случаются великие искушения».

Переписка между братом и сестрой шла на протяжении всей жизни подвижника и пронизана трогательной заботой друг о друге. В их письмах мы находим обсуждение путей спасения, дел близких родственников и знакомых, монастырских новостей, взаимного обмена разными предметами между Борисовским и Пантелеимоновым монастырями. Постепенно к этой переписке отец Иероним привлек своего друга, игумена Макария (Сушкина). Не будет преувеличением сказать, что за эпохой преподобных оптинских и глинских старцев для борисовских монахинь наступило время окормления у двух столпов монашества Святой Горы – духовника Пантелеимонового монастыря Иеронима и его игумена Макария. Эта связь постепенно сошла на нет только после смерти иеросхимонаха Иеронима и матери Маргариты в 1885–1886 годах. Последнее известное письмо из Борисовки на Афон в августе 1889 года было отправлено игуменьей Поликсенией (Зелениной)».